ТАЙНА АНТИКВАРНОЙ КОМНАТЫ

ТАЙНА АНТИКВАРНОЙ КОМНАТЫ
Я услышал эту историю от самого участника событий. Вероятно, в жизни его постигла какая-то неудача, и теперь он лежал в больнице на грани смерти. И вот что он мне рассказал:

Погода была отвратительной – типичная чешская осень. Весь день напролет дождь уныло стучал по крышам и струйками стекал на мостовые пражского града по бесчисленным водосточным трубам. Небо хмурилось и в ближайшие часы не предвещало ничего хорошего.
Когда наступил сумерки, на какое-то время дождь все-таки прекратился, и я смог покинуть свое убежище под старой аркой, надеясь подыскать более приятное место для ночлега.
Было не холодно, даже напротив. В воздухе парило, как в тропиках, духота угнетала и нарастала все больше, но освежающая гроза почему-то задерживалась. Я был так голоден, что у меня темнело в глазах, подташнивало, и я едва не терял сознание. Мерещилась чистая постель. И я тупо блуждал в поисках какой-нибудь комнаты за сравнительно доступную плату.
И вот, когда ноги сами вынесли меня в район «кривого стекла»( район получил название с глубины древности благодаря своим великим мастерам стекольного дела), я впервые увидел этот дом. Если бы тогда меня переехал грузовик, мне не пришлось бы пережить такой ужас, и я не рассказывал бы вам сейчас весь этот кошмар.
Дом был не большой, но очень старый. В этом районе полно таких памятников времен империи Габсбургов. Казалось, его красивые высокие окна ухмылялись, видя мою нищету, и бросают мне в лицо наглый вызов. На входе я увидел табличку со словами, которые вселили в меня не малую надежду – «Дом сдается». Время уже было позднее, улицы опустели, и голова моя гудела от усталости, как небо, так и не разрядившееся долгожданной грозой. И вдруг, словно подхлестывая меня в моей нерешительности, огромная капля упала мне прямо на лоб. Капля была липкой и теплой, как сама эта ночь, и все сомнения тут же рассеялись. Внутри этого самоуверенного и надменного дома, несомненно, меня ждало убежище от предстоящей бури.
Я осторожно приблизился к двери. Естественно, она оказалась запертой. На всякий случай я решил проверить окна первого этажа и выругался: как всегда. Мне фатально не везло. Но тут я заметил, что одно окно не совсем плотно закрыто – видимо, ослабли болты. Я огляделся по сторонам. Свидетелей нет. Остальное было делом одной минуты. Звон стекла, поворот ручки – и окно открыто.
Открыто, и соблазнительно манит внутрь.
Из последних сил я вскарабкался на подоконник, спустя считанные секунды, довольно неловко плюхнувшись на пол, все же оказался в заветном месте.
Не знаю, сколько времени я пролежал на полу, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Может быть полтора часа, а может быть всего несколько минут. Наверное, я все-таки потерял сознание. Еще бы! Уже три дня у меня во рту не было ни крошки. Но вот, наконец, я поднялся, закрыл окно, чтобы не вызывать подозрений, и осмотрел карманы в поисках завалявшейся спички.
Когда спичка зажглась. Я чуть не выронил ее при виде открывшегося зрелища.
Комната была обставлена дорогой старинной мебелью в стиле 17-го века. На большом мраморном камине возвышался серебряный подсвечник на семь свечей, и я сразу зажег их, чтобы разглядеть все лучше.
Вначале я подумал, что от голода у меня начались галлюцинации. Но нет – все было настоящим. И я, несчастный человек, нашел приют в таком месте, описать которое не хватает никаких слов. Это был настоящий рай антиквариата!
С подсвечником в руке я подошел к двери комнаты и ненадолго задержался у порога. Мне вдруг стало не по себе. Снаружи дом казался пустым и заброшенным, и свидетельством тому была табличка о сдаче. Внутри же стояла роскошная мебель, и все говорило о том, что здесь живут люди. Неужели я ошибся?
Я вполне мог попасть не туда, если принять во внимание мое тогдашнее плачевное состояние. Если хозяева обнаружат меня, мне несдобровать. Если меня отведут в участок, то все мои отговорки покажутся неубедительными. С точки зрения хозяина дома, я был самым настоящим вором-взломщиком.
Тюрьма? Да, она представляла своего рода убежище, но моя природная гордость всегда вынуждала меня отказываться от выгод тюремного заключения, тем более в чужой стране. Впрочем, какая у меня может быть гордость? У меня нет своей страны, я бежал от проблем, надеясь найти счастья в Европе. Но, видимо, мне никогда не удастся уйти от проблем. Я только усмехнулся при мысли о гордости, вспомнив свое незавидное положение. И вот тогда-то я услышал этот страшный звук.
Сперва я подумал, что шум – вернее, какое-то непонятное гудение – рождается в своей голове, и приготовился к новым сюрпризам, которые мог преподнести мне мой до крайности измученный организм. Гул то нарастал, то почти прекращался, но не совсем, будто какой-то невидимый самолет кружил высоко над домом. Я остановился и встряхнул головой, чтобы избавиться от этого назойливого шума в ушах. Но нет, гудение не прекращалось, и было такое впечатление, будто я засунул голову в пчелиный улей.
Как только мне на ум пришло это сравнения. Я заметил, что в доме стало теплее. Покачнувшись, я протянул руку вперед и толкнул тяжелую дверь. Она открылась, и через секунду я очутился в просторном зале. И в тот же миг гудение стихло.
При свете свечей я заметил небольшую дверь, ведущую, очевидно, на кухню, и сразу же шаткой походкой направился туда – там наверняка найдется что-нибудь съестное! Я шел медленно, опасаясь. Как бы скрипучие дубовые половицы не выдали меня хозяевам.
Очень осторожно открыв эту маленькую дверь, я увидел, что она ведет в прихожую, а уже оттуда можно попасть и в кухню.
Я поднял подсвечник над головой и внимательно осмотрелся. Справа от меня была еще одна дверь – наверное, в спальню. Потом я посмотрел налево и чуть не вскрикнут от радости.
На маленьком кухонном столе была разложена еда, о которой я не мог даже мечтать. Поставив подсвечник на пол, я тут же набросился на нее и стал жадно поедать буквально все, что попадало мне под руку. Все принципы высокой морали в мгновение око исчезли. В конце концов, я – человек, живое существо, и не ел уже несколько дней. Кто же посмеет упрекнуть меня в том, что я не смог отказать своему измученному телу и оказался не в силах стерпеть приступы адской боли в желудке?
Тут я снова услышал это неприятный, давящий звук – низкое, протяжное гудение. Но теперь я уже точно знал, что это не плод голодного воображения – голова моя уже прояснилась. Я опустил стакан ,который только что наполнил каким-то сладким вином, и прислушался.
Похоже, гул шел из спальни. Отпив немного вина ,я подошел к двери и прильнул ухом к замочной скважине.
Зззз-зззз-зззз…!
Да, ошибки не было – звук шел именно оттуда. Тогда я решил посмотреть ,что же там происходит, но через замочную скважину ничего не увидел – в комнате было слишком темно. И вдруг странное желание овладело мной. Я захотел непременно выяснить, откуда исходит этот гул, рискуя разбудить жильцов, все же отважился осторожно повернуть ручку двери.
Почти сразу же гудение прекратилось. Медленно, очень медленно я открыл дверь и заглянул внутрь. И сердце мое сжалось от ужаса.
Посередине комнаты на двух стульях стоял гроб, а на полу возле него – два подсвечника с торчащими короткими огарками. В углу я заметил большую кровать с балдахином, на которой в беспорядке была разбросана одежда. Рядом с кроватью лежала и крышка гроба.
Сначала при тусклом свете свечей мне показалось, что в гробу лежит негр. Я подошел ближе, и по мере моего приближения гул начал усиливаться.
И вдруг как будто вуаль поднялась с трупа ,обнажая то, что осталось на его обглоданном гноящемся лице, представшем перед моим испуганным взором. Едва не задохнувшись от адского смрада, я отшатнулся и зажмурился, что бы не смотреть на это изуродованное голое существо. От жуткого запаха гнили тошнота волной подкатила к горлу. Стараясь не дышать, что бы не чувствовать этой дикой вони, я шагнул назад, но что-то попало мне под ноги, я споткнулся. Задел спиной дверь, и она с грохотом захлопнулась. Секунду спустя я уже отбивался от тысячи мух, которые слетели с трупа и теперь яростно атаковали меня, мстя за то, что я помешал их пиршеству.
Я отчаянно отмахивался руками, правда, без особого успеха. Мне показалось, что вся эта комната ожила и превратилась в миллионы крошечных липких волосатых лапок, хватающих меня со всех сторон. И ни на секунду не прекращался этот кошмарный гул – звук бьющихся в зловонном воздухе крыльев. Одна муха, крупнее всех остальных, села на мою нижнюю губу и попыталась просунуть свое жирное тельце мне в рот. Я вспомнил о трупе, которым она только что питалась, и меня затошнило. Я с силой ударил себя по губам, с хлюпаньем раздавил эту жирную муху и услышал, как она тяжело брякнулась на пол.
Каким-то образом мне удалось добраться до двери прихожей и открыть ее. Отбиваясь от мух, я потерял свой подсвечник и теперь на ощупь пробирался в гостиную, постоянно спотыкаясь и задыхаясь от ужаса. Дверь в спальной захлопнулась за мной, и я возблагодарил бога за свое спасение. В поведении этих крылатых бесов было что-то очень странное, будто они обладали единым разумом, действовали сообща и нападали на меня по определенной схеме, словно их движение руководил один высший лидер или общий разум.
Оставшись в темноте, я стал наугад искать дверь, ведущую в зал. И наконец пальцы нащупали ручку. Я резко повернул ее, потом еще и еще раз, но дверь не открывалась – замок проскальзывал, и страшная мысль пронзила мой мозг: захлопнув все двери с пружинными замками, я заточил сам себя в этом дьявольском доме.
Обезумев от ужаса, я начал изо всех сил ломиться в эту дверь. Я вновь и вновь всем телом наваливался на эту непреодолимую дубовую преграду, тратя только что восстановленные силы на бесполезные, отчаянные попытки выбраться из прихожей. И почти уже потерял надежду, как вспомнил о кухне.
- Идиот! – громко выругался я и, спотыкаясь, бросился в темноте к другой двери. Здесь, только здесь меня ждет избавление!
Они хотели получить мое тело – пить теплую кровь и терзать живую плоть! Я почувствовал это, я знал это уже тогда, в комнате, когда отбивался от них. Но я их обману.
Победно захохотав, я кинулся в кухню, надеясь через черный ход выйти на улицу. Справа от меня было большое окно, через которое лунный свет проникал в помещение. Я попробовал повернуть щеколду на задней двери и, - о боже – она поддалась. Но потом смех мой стих. Проклятая дверь не двигалась ни в какую. Я толкал ее и тянул на себя, но все было тщетно. И лишь повнимательней приглядевшись к двери, я понял, в чем дело. Острые кончики гвоздей торчали через равные промежутки по всему ее периметру – мой единственный выход был заколочен снаружи большими гвоздями.
Но почему?
Вдруг на улице послышался звон колокольчика. Я выглянул в окно. Как странно выглядят ночью эти прекрасно знакомые мне места!
Передо мной была какая-то совершенно неизвестная часть города. Соседние дома стояли так близко, что, казалось, можно дотянуться до них рукой. Я заметил, что все они очень необычно раскрашены, а крыши сходятся так близко, что едва остается место для света – только узенькие полоски неба между домами.
Звон колокольчика приближался. Теперь он был слышен уже совсем рядом, и сквозь него я услышал стук колес о булыжную мостовую. Раздавался еще чей-то монотонный голос, но слов я пока разобрать не мог.
Какой торговец мог приехать сюда со своей повозкой в такое время? Но кто бы он ни был, я мог надеяться получить от него помощь, надо было только привлечь как-нибудь к себе внимание. Я вскарабкался на стол возле окна и посмотрел вниз. Дом стоял на косогоре, и прыгать отсюда было невозможно – слишком высоко находилось это окно.
Наконец на улице появилась повозка, запряженная вороной лошадью, которую вел под уздцы хмурый мужчина. В руке он держал колокольчик и время от времени что-то выкрикивал. На повозке сидел еще один человек, и у обоих были такие скорбные лица, будто случилось что-то очень серьезное.
На столе я увидел старинный фонарь и. отыскав спичку, зажег его, поднес к окну и начал медленно раскачивать его из стороны в сторону. Скоро они заметят меня, остановятся и помогут выбраться из этого проклятого дома.
Ну вот! Он заметил меня и машет рукой. Но что он все время выкрикивает с такой странной настойчивостью? Я улыбнулся и кивнул, подзывая его подъехать ближе.
И тут слова его донеслись до моих ушей. Неужели я сошел с ума? Я ведь раньше ничего не знал об этом трупе в соседней комнате. Так почему же он многозначительно указал пальцем на крыльцо и вновь прокричал: «Выносите труп!» - а потом показал на тележку, нагруженную – чем вы думали?... Я содрогнулся, увидев, что в повозке в одну невероятную кучу свалены люди, и, когда лунный свет упал на нее, я заметил, что некоторые из них еще живы!
Все еще не понимая, что происходит, я посмотрел на дома напротив и отчаянно закричал. На каждой двери был нарисован мелом большой жирный крест – знак смерти, знак безнадежности; знак, понятный во всем мире – КРЕСТ ЧУМЫ!
Повозка покатилась дальше, а я стоял, как громом пораженный, и не мог двинуться с места. Я был ошеломлен. Неужели, попав в этот дом, я провалился на три столетия назад? Может быть. Я уже умер в той злосчастной арке, и все это – мой собственный ад? Я сжал голову руками и в этот миг вновь услышал над собой зловещее жужжание.
Дрожа от страха, я на цыпочках подкрался к двери, высоко подняв над головой фонарь. Гул настолько усилился, что его нельзя уже было сравнить с пчелиным роем. Мухи пришли в бешенство из-за того, что их жертва оказывала им сопротивление. А ведь живая добыча, наверное, гораздо приятнее трупа!
В доме была страшная духота, и мне ужасно хотелось пить. Я вспомнил о еде и вине, но, едва взглянув на стол, тут же с отвращением отшатнулся. Неужели всего несколько минут назад я мог есть эту пищу, сплошь кишащую жирными белыми опарышами и яйцами мух? Или все это успело стухнуть за то время, пока я отсутствовал?
И вдруг над головой я услышал громкое победное жужжание, повернул голову и замер, не в силах пошевелиться.
На кусок тухлого мяса величественно опустилась огромная жирная муха размером с грецкий орех. Она не двигалась, по в ее позе было что-то вызывающее и зловещее. Через секунду к ней присоединились еще две такие же. И теперь жужжание стало слышно даже в гостиной.
Я посмотрел на дверь спальни. И вопль ужаса вырвался из моей груди. Из-под двери сплошным потоком ползли насекомые величиной с крупную вишню, не меньше. На мгновение останавливаясь у щели, они расправляли крылья и взлетали на стол. Там они занимали боевую позицию, выстраивались ровными рядами позади трех своих предводителей.
Адский гул наполнил все помещение. Мухи торжествовали. С дьявольской методичностью они готовились к последней атаке. Им удалось перехитрить меня, и теперь они только ждали сигнала к нападению. А я стоял парализованный, наблюдая, как они продолжают выстраивать свои ряды.
Несколько секунд они сидели на столе неподвижно и поджидали, пока последние солдаты этой безумной армии займут свой места. А потом, как одно существо, разом поднялись в воздух, и все вокруг загудело от движения миллионов их крыльев, и гул этот гимном смерти разнесся по всему дому.
С диким криком я выбежал в кухню, уронив по дороге фонарь, а тысячи паразитов с ревом вихрями носились вокруг меня, садились на лицо, шею, забивались в уши и рот. Я ничего не мог видеть и, слепо отбиваясь от них, насилу вскарабкался на стол у окна. До земли не меньше двадцати метров, но я ни секунды не колебался. В доме чума, мухи несут ее на себе, а значит, вся пища тоже была заражена! Едва вспомнив о еде, я почувствовал сумасшедший приступ тошноты.
Окончательно теряя голову, я размахнулся и кулаком высадил стекло. И хотя судьба моя была уже предрешена, я решил обмануть этих тварей. Пусть лучше жрут мой труп, но не живое тело!
- Выносите трупы! – в истерике закричал я.
А потом закрыл глаза и шагнул в пустоту.

На этом он смолк, и конец истории я узнал уже от его врача, понимавшего русский язык, которого встретил на улице, выходя из больницы.
- Его подобрали в одном из переулков района кривого стекла. Несчастный случай – грузовик переехал ему ноги. Бедняга, он почти умирал от голода и, естественно, бредил. И с тех пор я никак не мог заставить забыть его эту чушь, которую он нам сегодня рассказал.
Весь вечер я размышлял над услышанным. Правдива эта история или же являет собой бред больного? Так и не найдя ответа, я с отцом отправился обратно домой в Россию, оставив своего товарища. Уже в России я долгое время наводил справки на счет того самого места, и лишь однажды одна ссылка вывела меня на скромное описания сей местности, которое позволило мне выяснить, что именно здесь проходило триста лет назад захоронение жертв великой эпидемии Черной чумы, практически на половину опустошившую территорию современной Чешской республики.