Свободно-ассоциативное письмо, написано под Alles Endet Hier – Niemand Hort Dich – Nevada tan. Просто весна закончилась, и многие разъезжаются. Кто-то учиться, кто-то – в армию, причин в принципе много. Результат один.
Она одна) Только она одна…такая… спрячет слезы за шуткой, но не позволит спрятаться мне. Сотни раз за день скажет, что любит, но не даст мне продолжить фразу. Проснется легким летним утром…она одна…и не разбудит меня перед уходом.
Поэтому я должен, обязан проснутся сейчас…
Свежий утренний ветерок поигрывает призрачной занавеской, светлые блики белого солнца не спеша тают на полу, и, открыв глаза, я совсем не хочу вновь уйти в омут неясных снов.
Запах кофе и тишина на кухне. Необычная тишина. Тишина, в которой еще есть она. Так хорошо…Стряхнув остатки сна, легко поднимаюсь и босиком шлепаю на кухню. Солнечный ласковый свет привычными легкими полосами танцует на стенах, полу, потолке, играет в ее рыжеватых волосах. Уронив голову на стол, она, похоже, спит. Хрупкие плечи подрагивают в такт спокойному дыханию, перед ней – чашка горячего кофе и пепельница с недокуренной тоненькой сигаретой-карандашиком. Уснула только что… С тоской смотрю на часы. Пятнадцать минут шестого…
Рассеяно глотаю не успевший остыть кофе, беру ее сигареты, затягиваюсь и опираюсь на подоконник большого, в отличие от комнаты, окна. Двадцать минут шестого, двадцать пять… Курю, невидящим взглядом растворившись в небе. Что ты делаешь, гад, думаю я. Отпусти…
- Лер…- тихо зову я, прикасаясь губами к ее плечу, гладя ее длинные блестящие волосы. Вздрогнув, она поворачивается и растерянно смотрит на меня. Я тону в грусти ореховых миндалевидных глаз, но лишь невесело усмехаюсь, и прячусь, заваривая кофе ей. - Опоздаешь.
Нащупав время, она бормочет под нос « полный имрюк ». Улыбаюсь про себя. Троллье ругательство, почерпанное из необъятной книги-фэнтази, стало ее любимым словом, когда больше нечего сказать. Согласен. Полный имрюк.
Поставив кофе перед ней. Сажусь напротив. Мы не прячем глаза за ресницами и ненужными мыслями. На секунду мне кажется., что ее губы дрожат, когда она сдерживает слезы.
- Пей давай. Опоздаешь.
Она берет чашку и тихо встает из-за стола, отворачивается к окну. Взглядом обнимая ее силуэт на фоне василькового неба, я вспоминаю все. Ее глаза, ее любовь, короткие часы, отобранные у учебы, проведенные вместе, закаты и рассветы с ней, вкус ее губ, и забыаю про теперь. Без…
- Мне пора.
Она выходит, и я за ней, бросив последний взгляд на часы. Без десяти…
- Не уезжай.
Она оборачивается, надевая туфли, откинув волосы на одно плечо. Улыбается.
- Брось. Знаешь, я не могу… Я вернусь.
Пытаюсь ее обнять, чтобы снова вспомнить. Чтобы никогда не забывать, но она шутливо уворачивается и. накинув сумку на плечо, уходит, прикрыв за собой дверь.
Вот все. В глухой тишине я остаюсь один, опускаюсь на пол и слышу, как за дверью плачет она, так близко и так далеко теперь…
Почему, ну почему???...Мне кажется, если бы я смог. Если бы я нашел нужные слова, она бы не уезжала… Я не сказал ей самого главного.
- Лер… Я люблю тебя… Не уезжай, - тихонько шепчу я, царапая дверь рукой, - останься.
Слышу, она пытается что-то сказать. - Лер…
- Пойми, пожалуйста, пойми, я не могу, я…
Я щелкаю замком, и долго еще после того, как по плитке простучали маленькие каблуки, оставаясь в моем сердце, слушаю его стук, зная, что теперь только оно – доказательство того, что ОНА ЖИВА, а в голове эхом отдается ее срывающийся голос «люблю»…
Мой лучик света растаял, оставив после себя лишь рассыпанное в воздухе утреннее солнце. Я шагаю по просыпающимся улицам, зная, что долго еще город не будет излучать ее неизменного присутствия, но поднимаю глаза к небу и верю, что где-то под ним всегда будет она…понимаю.
Иногда ТАК НАДО.
Главное – ждать.
Главное – жить.
