Гроза

Гроза.
- А ты меня любишь? - решила она задать вопрос, волновавший её уже давно.
Он молчал и гладил её мокрые волосы, даже в темноте ночи остававшиеся ярко-рыжими. Гром гремел почти ежесекундно. Этот звук мог бы заглушить любой крик, но сейчас ему просто было нечего заглушать - и он, и она молчали. Жестокие струи холодного осеннего ливня били их лица, ручьями стекали по её синему школьному платью, в темноте казавшемуся чёрным, по его насквозь промокшей джинсовой куртке. Оба дрожали от холода, но этот холод был ничем по сравнению с тем, что творилось в их душах.
Она положила ему руку на плечо и посмотрела в глаза, будто бы надеясь там прочитать ответ на свой вопрос. Он мягко, но неумолимо снял её руку и сказал:
- Уже поздно, родители беспокоятся. Мне пора идти.
- У меня тоже, но я же здесь, - возразила она. - Так ты любишь меня?
Он немного помолчал, снова погладил её по волосам. Её зелёные глаза умоляли, просили сказать заветное: "Да!" Но как трудно было сказать это короткое слово!
- Я не знаю, куколка, - медленно сказал он. - Не знаю.
Сверкнула молния, сверкнула угрожающе, будто говоря: "Вот видишь, он тебя не любит". Она знала, что он всё равно не заметит крохотной слезинки, скатившейся по её щеке и затерявшейся среди дождя. Она развернулась и быстрым шагом направилась прочь. Она не плакала - все слёзы остались в той слезинке.
Он не окликнул её. Не стал догонять. Он просто стоял и смотрел вслед ещё мелькающей среди тёмных деревьев копне рыжих волос. Вина терзала его сердце, как неумелый гитарист - струны гитары. Он знал, что уже ничего не изменить. Между ними всё было кончено.